Томас Шаллер – об искусстве и архитектуре

Творчество знаменитого американского акварелиста Томаса Уэллса Шаллера тесно связано с миром архитектуры. За его плечами – два бестселлера «Искусство Архитектурного чертежа» и «Архитектура в акварели», множество профессиональных наград и мировое признание. В интервью порталу «Архсовета» художник рассказал о связи между воображением, бумагой и окружающим миром.

– Архитектурная графика сегодня – это что-то среднее между историей и цифровой инновацией. Что же остаётся в ней неизменным, и как она представляется новым устройством мысли современной архитектуры?

– С течением времени и с технологическим прогрессом, графические средства выражения будут также развиваться. Цифровая графика не лучше и не хуже, чем рукотворная. Они являются лишь различными методами, применяемыми художниками или архитекторами для выражения своего видения. И художнику не следует чего-то избегать или игнорировать в попытке поведать лучшую историю лучшим возможным способом.

Но любые способы выражения – любые виды невербального выражения или повествования – будут наиболее эффективны в том случае, если они прямолинейны и неотфильтрованы.

Я считаю, ничто не в силах заменить простоту, плавность и выразительность выполненного от руки эскиза или рисунка.

Простой карандаш – это естественное продолжение моей собственной руки. Он обеспечивает мгновенную связь между моим воображением и бумагой, на которой моё вдохновение может быть выражено наиболее ясно, быстро и ярко.

– В чём заключается отличие чертежа, выполненного архитектором, от чертежа, выполненного художником? Художник и архитектор изображают архитектуру по-разному?

– Художники бывают разные. Когда мы делаем то, что дейсвительно любим, и делаем это со всей страстью, самоотдачей, честностью и новаторством, мы сами становимся творцами. Тогда по определению, многие архитекторы – художники, творцы.

С точки зрения графики, сходств достаточно много: на первом месте – невербальное повествование. Общее между архитектором и художником в момент, когда они рисуют – это сам творческий процесс рисования.

Архитекторы чаще всего проектируют с классификацией элементов позитивного и негативного пространства – детали и идеи материального – чтобы создать что-то в границах трёхмерного мира, основанного на реальности.

Художник тоже проектирует. Но помимо многих похожих элементов, которыми пользуются архитекторы, в игру вступают так же элементы выразительности, эмоциональности и толкования.

Чертежи архитектора создаются для дальнейшего использования их в построение чего-либо в трёхмерном мире, в то время как чаще всего, работы художника могут существовать только в двух измерениях.

Поэтому, когда художник обращает внимание на предметы архитектуры, нам следует понимать, что его проекты и эскизы – это не столько архитектура, сколько идеи и чувства, вызванные архитектурой, и реакция на неё. Работы, вдохновлённые архитектурой, не существуют за пределами контекста –  архитектура, воспринимаемая в контексте идей, желаний, воспоминаний, эмоций и течения времени.

– Графика – это способ обучения. Чему вы учитесь, и что исследуете в разных городах по всему миру?

– Отличный вопрос! Все мы – результат нашего прошлого, нашей собственной истории. С самых малых лет мы все растём, у нас формируются идеи об эстетике, приоритетах, красоте и т.д., которые не всегда принадлежат только нам. Эти идеи – результат нашего окружения и культуры. Если мы не знакомимся с другими культурами, образом жизни и менталитетом, наши понятия о том, что «красиво», «важно», «правильно» или «неправильно», а что – нет, будут крайне ограниченными.

По этой самой причине путешествия для меня – необходимость. Я всегда знал, что есть другие пути познания и мировосприятия, отличные от тех образов, которыми я проникся в провинциальных районах Америки. Я знал, что на другом конце света есть люди, с совсем другими приоритетами, обычаями и понятиями о жизни. Я всегда хотел узнать и увидеть как можно больше за то время, что отведено мне на земле.

И да, рисование – это мой способ обучения. В своём альбоме я изображаю не только то, что вижу, но и то, что чувствую, то, о чём мечтаю, и что рождает моё воображение.

Где я только ни бывал, эти грёзы и мечты попадают под влияние места, мышления и обычаев культуры, в которых я оказываюсь.

В этом плане, эскизы в моём альбоме – это что-то вроде «зрительного дневника» всех мест, в которых я побывал, – и в реальном мире, и в мире моих мыслей и чувств.

– Как вы определяете место для рисования, куда поставить мольберт? Как вы находите истории?

– Куда бы я ни направился, я изо всех сил стараюсь не создавать предвзятых идей о месте, – неважно даже, насколько хорошо я знаю это место по прошлым поездкам или по тому, что я о нём прочёл или изучил. Я стараюсь увидеть его заново – пережить новый опыт в новом свете.

Сначала я просто брожу по улицам, зарисовывая, рассматривая, чувствуя. И что-то обязательно меня зацепит. И очень часто это будет не то, о чём я изначально думал.

Если в моей работе и в моём источнике вдохновения и существуют какие-то согласующиеся предметы, то это свет и контраст. Это взаимодействие тёмного и светлого, диалог «противоположностей» – тёплого и холодного, построенного и разрушенного, горизонтального и вертикального и так далее. А условия освещения меняются иногда от города к городу, изо дня в день, каждое мгновение.

Я стараюсь не обращать особого внимания на характерные «объекты» или «явления». Я уповаю на то, что меня привлекут абстрактные световые композиции, строения и формы в архитектуре, на лице какого-то человека, в толпе люде й, в лесу… В своём альбоме, я проработаю эти абстрактные композиции тёмного и светлого, пока не получится интересный, полный жизни или противоречивый образ. После этого я выбираю место для мольберта. Позже я добавлю элементы реального в мои абстрактные световые композиции. Так мне удается найти самые лучшие композиции для моих эскизов и набросков.

– Каждый город, в который вы приезжаете рисовать, имеет свои особенности. Какие места кажутся вам наиболее удобными и комфортными? По каким принципам они организованы?

– Все города отличаются друг от друга, и в каждом можно найти много нового и интересного, что послужит вдохновением для художника или архитектора. Хаотичность и отсутствие уличного освещения, что характерно для многих городов в мире, могут быть такими же завораживающими, как и обычная симметрия и педантичность в иных местах. Например, в Венеции маленькие уютные дворики, скрытые от посторонних глаз, мирно соседствуют с величественными площадями, открытыми всем ветрам.

Как правило, я избегаю стереотипных образов, но стараюсь найти наименее посещаемые места и пустынные дороги. Очень часто такие места таят в себе что-то особенное и неповторимое.

Что угодно может поймать мой взгляд и вдохновить на новый эскиз. Даже игра света может поведать новую историю, и я всегда к ней прислушиваюсь.

– Можете ли вы сказать, что ваша техника претерпела эволюцию от ранних работ к сегодняшним?

– Как и что я рисую и черчу определённо очень сильно изменилось за годы. Проще всего это объяснить так: раньше мне приходилось много стараться, чтобы сделать свои рисунки как можно более технически совершенными. Но сейчас я стараюсь сделать их как можно более экспрессивными, заставить их «говорить».

На мои ранние работы сильно повлияли идеи эклектического стиля боз-ара; его субъективные идеалы и эталоны красоты. Рука художника скрывалась за слоями техники и мастерства, стремящимися к отдалённым, возвышенным идеалам. Мне до сих пор нравится такой вид работы, и я стараюсь совершенствовать свою технику каждый день. Но сейчас я хочу, чтобы мои эскизы и чертежи выглядели так, будто их смог нарисовать только я. Я хочу передавать свое видение напрямую, а не через призму стиля и техники.

Раньше я держал зрителя на расстоянии. Сейчас я хочу вовлечь его в свою работу, в свой мир.

– Может ли обыкновенная застройка современных городов быть такой же выразительной, как застройка исторических городов, и может ли она стать предметом вашей работы?

– Да, обыкновенные улицы и здания любой эпохи – это всегда оригинальные и неповторимые образы для художника. Повседневные пейзажи привлекают меня гораздо больше, чем исторические достопримечательности.

Я много лет прожил в Нью-Йорке, и обычные уличные пейзажи, которые я там рисую, получаются более запоминающимися и эмоциональными, чем рисунки Эмпайр-стейт-билдинг или панорамы с Бруклинского моста, которые были нарисованы и сфотографированны миллионы раз до меня.

И как бы меня ни восхищало здание общественной библиотеки Нью-Йорка эпохи неоклассицизма, я всегда буду отдавать предпочтение малоизвестным образцам архитектуры модернизма. Так легче показать публике свое видение.

– Как художник, какие различия вы видите в структуре традиционного исторического города и современного?

– Я очень люблю все, что связано с градостроительством, и не устаю поражаться тому, как эволюционировали города древнего мира. Хотя древние города строились по чётко определенному плану, их масштабы и приоритеты сильно изменились с течением столетий.

Например, относительно маленький, укреплённый и огороженный глухой стеной античный Рим эволюционировал в огромный современный мегаполис.

Как художника, меня привлекают и вдохновляют не только контраст светлого и тёмного, размеров, материалов и форм, но и сама концепция времени.

На плоской, двухмерной поверхности бумаги, в физическом мире, у меня есть только два инструмента: высота и ширина, и я ищу любую возможность проникнуть в третье измерение – перспективу и глубину.

Тем не менее, способность рассказать свою историю – поэзия рисунка или чертежа – появляется лишь в сочетании с четвёртым измерением – течением времени. Тема времени является краеугольным камнем моего творческого поиска.

Источник статьи